Чешские преподаватели Варшавского университета в последней трети XIX века

В деятельности дореволюционных российских университетов заметную роль играли иностранные преподаватели, приглашаемые из различных европейских стран. Большинство среди них составляли переселенцы из германских государств, второе место занимали подданные Габсбургской монархии разных национальностей – австрийские немцы, русины, сербы, чехи и другие. Всего с середины XVIII в. и до 1917 г. в отечественных вузах работало около 40 иммигрантов из Габсбургской монархии. Это были ученые разных специальностей, в основном филологи, медики и юристы. Они служили во всех российских университетах, за исключением самых молодых – Томского и Саратовского.

В Варшавском университете австро-венгерские преподаватели появились на рубеже 1860–1870-х гг., сразу же после его воссоздания. Трое из них (Ф.И. Иезбера, И.И. Первольф и Д.Ф. Лямбль) были чехами, еще один (Ф.Н. Дьячан) являлся галицийским русином. В историографии деятельность этих ученых рассматривалась, как правило, по отдельности, причем все внимание исследователей было приковано к более знаменитым И.И. Первольфу и Д.Ф. Лямблю [Попов, 1896; Иванов, 1963; Славяноведение в дореволюционной России… 1988; Лаптева, 2003, и др.]. Поэтому представляется интересным рассмотреть деятельность всех чешских ученых, работавших в Варшавском университете в дореволюционный период, в комплексе и выявить таким образом «чешский след» в истории этого университета.

Воссозданный в 1869 г. Варшавский университет остро нуждался в квалифицированных преподавателях. Помимо педагогов из бывшей Главной Варшавской школы в состав его преподавательского корпуса вошли специалисты из других российских университетов, а также некоторые иностранные преподаватели. Учитывая сложную ситуацию в Царстве Польском, при отборе кандидатов на преподавательские должности во внимание принималась, помимо профессиональных качеств, еще и степень политической лояльности.

Инициатором приглашения чешских преподавателей являлся первый ректор возрожденного Варшавского университета, ученый-славист Петр Алексеевич Лавровский, занимавший эту должность в 1869–1872 гг. До назначения в Варшаву он был профессором кафедры славянских наречий Харьковского университета и имел тесные контакты с чешскими учеными и общественными деятелями. Еще на рубеже 1850–1860-х гг., будучи в научной командировке в чешских землях, П.А. Лавровский обратил внимание на то, что чешские специалисты нередко оказывались невостребованными на родине и вынуждены были эмигрировать в другие страны. В 1865 г. он опубликовал в славянофильской газете «День» (№ 15) статью с примечательным названием «Мысли русского о значении службы чехов при университетах русских». В ней доказывалась важность привлечения чешских преподавателей, обладавших европейским образованием и высокой квалификацией, на российскую службу. Харьковский профессор утверждал, что подобная практика будет выгодна и чехам, и русским, поскольку приведет к развитию научных и культурных связей между ними. В 1860-е гг. П.А. Лавровский занимался и практическим воплощением своих предложений, выступив в качестве посредника при приглашении в университет и гимназии Харькова нескольких чехов и словаков. На посту ректора Варшавского университета он продолжил эту деятельность [Иванов, 1963, с. 72–73].

Чехи являлись самым образованным народом Габсбургской монархии, а Пражский университет был одним из ведущих вузов этой страны. В конце 1860-х и 1870-е гг. российское министерство народного просвещения пригласило на службу в качестве гимназических учителей древних языков более сотни чехов, еще несколько десятков их соотечественников преподавали в России новые европейские языки, математику, черчение, музыку и гимнастику. Кроме того, в нашу страну активно переселялись чешские колонисты, предприниматели, инженеры, техники и другие квалифицированные специалисты. Среди чехов в рассматриваемый период были широко распространены идеи славянской взаимности, а также русофильство, что способствовало их эмиграции в нашу страну и поддерживало политическую лояльность в среде переселенцев.

Первым из чехов на службу в Варшавский университет в 1869 г. был приглашен Федор Иванович (Франтишек Ян) Иезбера (Езбера) (1829–1901). Он родился в Брезнице (Чехия) в крестьянской семье, образование получил в Пражской академической гимназии и на философском факультете Пражского университета, где изучал филологические науки. В студенческие годы большое влияние на него оказал знаменитый чешский филолог и деятель Национального Возрождения В. Ганка. Как и его учитель, Ф.И. Иезбера стал горячим сторонником идеи славянского единства, причем в форме панславизма, и выступал за объединение всех славянских народов под главенством России. Молодой ученый изучил русский и другие славянские языки и стал активно интересоваться прошлым и настоящим нашей страны. Впоследствии он вспоминал, что уже в юности «думал… часто о России, этом единственном славянском, независимом на свете государстве; пылал желанием изучить ее и наглядно познакомить с нею других» [Иезбера, 1879, с. III].

После окончания университета Иезбера работал учителем в различных учебных заведениях чешской столицы, а затем занимал должность экстраординарного профессора Пражского политехнического института, где преподавал русский и сербский языки. При этом он активно агитировал своих слушателей переезжать в Россию, где было много вакантных мест для квалифицированных специалистов. Одновременно ученый пытался организовать соответствующую кампанию и в России. В 1861 г. Иезбера опубликовал «Письмо к сельским хозяевам, помещикам, купцам, фабрикантам, промышленникам и т.д. в Российской империи», в котором развивал идеи о желательности приглашения чешских специалистов в нашу страну. Это «Письмо» было первоначально выпущено в виде прокламации, а затем перепечатано в лондонской газете А.И. Герцена «Колокол» (1861, № 122/123) и вызвало отклики в российской печати. В 1864 г. Иезбера для прояснения своей позиции издал на чешском и русском языках небольшую брошюру, где повторил свои предложения, но при этом отмежевался от герценовского «Колокола», заявляя о том, что его «Письмо» было опубликовано там без согласия автора [Иезбера, 1864].

В 1862–1864 гг. Иезбера издавал в Праге газету «Словенин», которая позиционировалась им как «первая газета для всех славян» и печаталась вначале латинской азбукой, а затем кириллицей. Чешский ученый разработал проект введения единого общеславянского языка и единой азбуки на основе кириллицы. В 1863 г., во время польского восстания, он был одним из немногих чехов, публично выступивших на стороне России, что вызвало нападки на него на родине, но обеспечило благосклонное отношение со стороны российских правящих кругов [Зарубежные славяне и Россия… с. 533].

В 1864 г. Иезбера впервые совершил поездку в Россию, стремясь изучать ее на практике. В последующие 5 лет он предпринял еще несколько путешествий по Российской империи с целью сбора этнографических материалов. Ученый хотел познакомить чешское общество с жизнью «великой славянской империи», для чего планировал открыть в Праге Русский этнографический музей. Для него ученому удалось собрать несколько тысяч экспонатов – часть их ему подарили, другие же он приобрел на собственные средства или выменял. Материальную помощь при сборе коллекций Иезбере оказал Московский славянский благотворительный комитет – в феврале 1868 г. ему было выделено на эти цели 300 руб. [ГАРФ, ф. 1750, оп. 1, д. 28, л. 22].

Иезбера окончательно переселился в Россию в 1869 г., получив приглашение П.А. Лавровского занять должность доцента кафедры славянской филологии Варшавского университета. Вскоре он принял российское подданство и православие. Торжественная церемония принятия православия группой чешских эмигрантов, куда входил и Иезбера, прошла 1 октября 1870 г. в петербургской Александро-Невской Лавре [Чешское торжество православия… с. 17].

Иезбера проработал в должности доцента Варшавского университета 32 года (1869–1901 гг.), вплоть до своей смерти. Он преподавал славянские языки в их различных аспектах (грамматику, фонетику, историю языка) студентам славяно-русского и исторического отделений историко-филологического факультета. Магистерскую диссертацию чешский педагог так и не защитил и довольствовался доцентским жалованием в размере 1200 руб. в год. За годы службы он был награжден орденами Св. Владимира III степени, Св. Анны II степени, Св. Станислава II степени. [Памятная книжка Варшавского учебного округа, 1899, с. 27].

В 1874 г. при Варшавском университете Иезберой был открыт «Всероссийский музей, или собрание предметов, касающихся познания Российской империи», экспонаты для которого он собирал много лет. Музей включал несколько тысяч экспонатов по этнографии русского и других народов империи (одежду, предметы быта, орудия труда, модели жилищ, а также изобразительные материалы, фотографии, литературу и т.д.). Кроме того, в нем были собраны разнообразные материалы по истории (документы, карты, портреты, монеты и т.д.), а также имелись отделы по минералогии, ботанике и зоологии. В 1879 г. чешский ученый опубликовал подробный, почти 500-страничный каталог своего музея [Иезбера, 1879].

Помимо работы в университете и музее, Иезбера активно занимался переводами литературных произведений с чешского языка на русский и наоборот. Он опубликовал также несколько публицистических брошюр и стихотворений, носивших ярко выраженную панславистскую направленность («Голос западного славянина к Москве с колокольни Ивана Великого», «Чувства истинного славянина» и т.п.). Иезбера был женат на православной, затем овдовел и воспитывал двоих сыновей. Его дети впоследствии переехали в Москву, их потомки живут там до сих пор.

Несмотря на то, что Иезбера не оставил после себя значимых научных работ, его практическая деятельность в качестве университетского преподавателя славянских языков, а также создателя и хранителя этнографического музея способствовала развитию славяноведения и этнографии в Варшавском университете.

Крупным ученым-славистом Варшавского университета, чьи работы не потеряли своего значения до наших дней, являлся чех Иосиф Иосифович Первольф (1841–1891). Он родился в местечке Чимелице близ г. Писека (Южная Чехия) в семье управляющего поместьем, учился в гимназии Писека и еще в школьные годы под влиянием своего любимого учителя заинтересовался славянством и Россией. В 1858–1861 гг. И.И. Первольф учился на философском факультете Пражского университета, где изучал историю под руководством корифея чешской исторической науки Ф. Палацкого, славянские наречия – у профессора М. Гатталы, русский язык – у В. Ганки [Грот, 1892, с. 141].

После окончания университета молодой ученый работал в редакции первой чешской энциклопедии – «Научного словаря». Всего было издано 11 томов этого словаря, где многие статьи принадлежали перу Первольфа (в том числе – статьи о России, Польше, балтийских славянах, сербах, казаках и др.) С 1864 г. ученый служил в Чешском национальном музее в Праге, являвшимся одним из главных научных центров страны. Он завязал контакты с российскими учеными и путешественниками, посещавшими музей, и таким образом усовершенствовал знание русского языка. В 1860-е гг. Первольф опубликовал ряд научных работ и завоевал репутацию квалифицированного слависта. В 1867 г. он издал брошюру «О развитии идеи взаимности у народов славянских», которая определила главную тему его будущих исследований [Грот, 1892, с. 141–142].

Впервые Первольф получил предложение поступить на российскую службу в конце 1860-х гг. от известного историка М.П. Погодина, который был знаком с ним лично и предлагал похлопотать о предоставлении ему места в Императорской Публичной библиотеке в Петербурге. Однако на этот вариант чешский ученый не согласился. В 1871 г. последовало новое приглашение – на этот раз от ректора Варшавского университета П.А. Лавровского, который также был знаком с Первольфом и его работами и видел в нем ученого, «успевшего уже приобрести почетную известность в науке славянской истории» [Лаптева, 2003, с. 67].

3 февраля 1871 г. Первольф был зачислен на службу в Варшавский университет в качестве доцента кафедры славянской филологии, и с апреля стал читать там лекции. Он вел курсы по славянским древностям (раннему периоду истории славянских народов), исторической этнографии славян, славянскому фольклору и другим славяноведческим дисциплинам. По отзывам современников, Первольф «был самым добросовестным преподавателем и руководителем своих слушателей, русских и поляков, и неутомимым тружеником в области своей науки» [Грот, 1892, с. 145].

Параллельно с преподаванием Первольф интенсивно занимался научной работой. В 1874 г. он защитил в Петербургском университете магистерскую диссертацию на тему «Славянские взаимности с древнейших времен до конца XVIII века» (она была опубликована в «Журнале министерства народного просвещения» в 1873–1874 гг.). В следующем году он был утвержден экстраординарным профессором кафедры славянской филологии Варшавского университета. В 1876 г. Первольф издал в Петербурге монографию «Германизация балтийских славян», за которую Совет Варшавского университета присвоил ему докторскую степень [Первольф, 1876].
В декабре 1878 г. Первольф стал ординарным профессором той же кафедры с жалованием 3 тыс. руб. в год, а после 10 лет службы стал получать добавочное жалование в размере 750 руб. в год. В декабре 1889 г. он получил высокий чин действительного статского советника. Ученый был награжден орденами Св. Анны II степени и Св. Станислава II степени [Памятная книжка Варшавского учебного округа, 1890, с. 25].

Помимо своих диссертаций и монографий Первольф опубликовал в российской и чешской печати множество статей о проблемах славянской взаимности, чешско-русских отношениях, восточном вопросе, положении австрийских славян и их национальном движении и т.д. [Лаптева, 2003, с. 69–70].

Главным же трудом чешского профессора стало фундаментальное сочинение «Славяне, их взаимные отношения и связи» (в 3-х томах, при этом последний том вышел в двух частях). Эта работа из-за смерти автора не была окончена, ее последнюю часть подготовил к печати и издал коллега и друг Первольфа К.Я. Грот. В ней были рассмотрены проблемы взаимодействия славянских народов и их культур с глубокой древности до эпохи Нового времени. Первый том посвящен, главным образом, проблемам политической истории и быта славянских народов, во втором томе рассматривается отражение славянской идеи в литературе, а третий том освещает реализацию славянскую идею в политических и культурных связях славянских народов до XVIII в. Славянскую взаимность Первольф понимал широко и рассматривал ее в научном, культурном, литературном и других ракурсах. И хотя ученый преувеличивал степень данного взаимодействия, его труд, содержавший огромный фактический материал и основанный на неизданных источниках, сохраняет большую ценность [Первольф, 1886–1893].

Каждый год во время каникул Первольф выезжал за границу для изучения архивов и библиотек в славянских землях, или же работал в книгохранилищах Петербурга и Москвы. По оценке крупнейшего современного специалиста по истории славяноведения Л.П. Лаптевой, «в результате долголетней систематической работы над источниками Первольф собрал огромное богатство материала, редко встречающегося в исследованиях XIX в. Он изучил всю литературу по своей теме, а также печатные и архивные материалы типа старых грамматик, словарей, хроник, летописей, художественных произведений и т.д. в варшавских, московских, петербургских, краковских, львовских, парижских, венских, загребских, люблинских библиотеках и архивах, а также в некоторых частных хранилищах. Из этих архивов он извлек тысячи документов и других сведений, чем стремился доказать существование славянского самосознания и славянской политики в прошлом и подтвердить существование славянской взаимности реальными историческими фактами» [Лаптева, 2003, с. 70].

Достоинство работ Первольфа заключается также в широком использовании, помимо письменных источников, лингвистического и этнографического материала. Ученый внес значительный вклад в изучение славянского этногенеза и ранней истории славян.
Сущность представлений Первольфа о славянской взаимности, согласно К.Я. Гроту, сводилось к следующему: «Констатируя созданный историей факт разрозненности и разобщенности славянских племен и невозможность слияния их в один народ, автор выдвигает из истории же идею славянской взаимности, то есть сознания племенного родства и общности интересов славян, следит за ее историческим развитием и проявлением в политической и духовной жизни славянства, наконец, рекомендует ее своим соплеменникам, как якорь спасения, и в настоящем» [Грот, 1892, с. 143].

В то же время Первольф был панславистом умеренного толка, разделяя взгляды словацкого мыслителя Я. Коллара. Чешский профессор был сторонником создания демократической славянской федерации, основанной на принципах равноправия и солидарности, в то время как отечественные панслависты во главе с Н.Я. Данилевским ратовали за российское доминирование в будущем славянском союзе. Следует отметить, что Первольф отстаивал мысль о том, что зарубежные славяне в составе федерации должны сохранить свою самобытность и свою особую культуру. Примечательно также, что в отличие от российских панславистов он отрицал славянскую общность как отражение религиозной идеи (православия) и психического склада народов, и ее основой считал лишь общее происхождение славян. Первольф всю жизнь оставался католиком, при этом считал все религии равноправными и осуждал всякий религиозный фанатизм [Лаптева, 2003, с. 75–77].

Первольф удачно интегрировался в российскую науку и успешно адаптировался в нашей стране. Его основные работы были написаны на русском и чешском языках. Ученый называл Россию своим новым отечеством и принял российское подданство. Попечитель Варшавского учебного округа, давая характеристику профессору, отмечал, что Первольф «всецело предан русскому делу… в нравственном влиянии на слушателей удовлетворяет задачам русского просвещения польских уроженцев, в своих ученых исследованиях и на лекциях в аудитории проводит здравые и согласные с русскими интересами идеи о международных отношениях среди разных племен славянской расы» [Лаптева, 2003, с. 76].

В своей личной жизни Первольф не стремился сохранять приверженность к чешской нации. Он был женат на русской – Наталье Никандровне Пасхаловой, падчерице писателя Д.С. Мордовцева. Будущие супруги познакомились в 1864 г., когда юная Наталья в сопровождении друга своего отчима – знаменитого историка Н.И. Костомарова – совершала зарубежную поездку. В Праге они посетили Чешский музей и библиотеку, где в то время работал молодой Первольф. Романтическое знакомство продолжилось перепиской. Семь лет спустя, в 1871 г. Первольф, только что получивший должность в Варшавском университете, отправился в Саратов, где проживала Наталья, с предложением руки и сердца, которое и было принято [Мордовцев, 1885, с. 634]. У них родились двое детей; примечательно, что они не знали чешского языка.

Скончался Первольф в 50-летнем возрасте от удара (инсульта), прямо на рабочем месте. Его коллега К.Я. Грот в некрологе отмечал, что «Варшавский университет и русско-славянская наука потеряли в нем большую крупную силу и неутомимого труженика, а славянство – видного деятеля, горячо преданного его интересам, с любовью и самоотвержением служившего ему на скромном поприще ученого и профессора» [Грот, 1892, с. 141].

Своей научной деятельностью Первольф внес весомый вклад в развитие отечественного славяноведения, а его служба в качестве профессора способствовала формированию знаменитой славяноведческой школы Варшавского университета. Среди его учеников были будущие профессора российских университетов Н.В. Крушевский, Ф.Ф. Вержбовский и В.В. Качановский. Благодаря работе И.И. Первольфа, Ф.И. Иезберы и их коллег Варшавский университет стал ведущим славяноведческим центром Российской империи, куда командировались кандидаты на профессорское звание по славяноведению из других российских университетов [Славяноведение в дореволюционной России… 1988, с. 213–216].

Ученым мирового уровня являлся работавший в Харьковском и Варшавском университетах чешский профессор медицины Душан Федорович (Вилем Душан) Лямбль (1824–1895). Он родился в Летинах близ Пльзеня в Богемии, окончил медицинский факультет Пражского университета и там же в 1849 г. получил степень доктора медицины. Затем Д.Ф. Лямбль работал в Пражском университете в качестве ассистента, а с 1856 г. – доцента, ведя занятия по патологической анатомии. Одновременно он работал в пражских больницах и вел частные курсы по анатомии, которые посещали и русские врачи, стажировавшиеся за границей.

Лямбль активно занимался исследовательской работой и смог прославить свое имя в науке. В 1859 г. он впервые описал простейших болезнетворных паразитов, которые впоследствии были названы в честь первооткрывателя «лямблиями», и изучил вызываемую ими болезнь, называемую ныне лямблиоз. Молодой ученый, помимо медицины, интересовался различными проблемами этнографии и географии, и особенно – современным положением славянских народов. Он совершил несколько поездок на Балканы и опубликовал в чешских газетах свои путевые заметки. Славянские симпатии чешского медика вызвали настороженное отношение к нему со стороны австрийских властей, что затрудняло ему карьеру на родине [Иванов, 1963, с. 74–76].

В 1860 г. Лямбль, по совету находившегося тогда в Праге профессора П.А. Лавровского, решил поступить на российскую службу. Он подал прошение о занятии вакантной кафедры анатомии Харьковского университета. 17 мая 1860 г. Совет университета, несмотря на наличие российских претендентов на эту должность, отдал предпочтение Лямблю, как известному ученому в своей области. 6 сентября 1860 г. «с Высочайшего соизволения Государя Императора» он был зачислен на должность экстраординарного профессора по кафедре физиологической анатомии медицинского факультета Харьковского университета [Медицинский факультет Харьковского университета… 1908, с. 17–18].

В Харьков Лямбль приехал в январе 1861 г., а 27 февраля того же года приказом министра народного просвещения он был утвержден в должности ординарного профессора с жалованием 3 тыс. руб. в год. С 1 апреля 1867 г. чешский медик перешел на вновь учрежденную кафедру патологической анатомии. Он быстро адаптировался к российским условиям. Лямбль был полиглотом, знал много европейских и славянских языков. Русский язык он начал изучать еще в Пражском университете у В. Ганки, а после переезда в Харьков быстро усовершенствовался в нем и вскоре уже начал читать лекции по-русски. В Харьковском университете Лямбль проработал 11 лет, ведя курсы нормальной и патологической анатомии, гистологии, терапии и другие. Работа чешского профессора, по свидетельству современников, подняла престиж медицинского факультета и способствовала увеличению численности его студентов. 18 февраля 1871 г. Совет Харьковского университета «в уважение научных заслуг» Лямбля присвоил ему степень доктора медицины [Медицинский факультет Харьковского университета… 1908, с. 18].

Ученый на русский манер стал называть себя Душаном Федоровичем, перешел из австрийского подданства в российское, но оставался католиком. В Харькове он женился на российской подданной Евгении Александровне Эдельберг, в их семье была одна дочь. 13 октября 1862 г. Лямбль получил свой первый чин, став надворным советником, а в 1870 г. был произведен в статские советники [Попов, 1896, с. 3–5].

С 13 ноября 1871 г. Лямбль перешел в Варшавский университет по приглашению его ректора П.А. Лавровского и занял должность профессора кафедры терапевтической клиники с жалованием 3 тыс. в год. При этом, что примечательно, чешскому профессору были предоставлены все права и преимущества, присвоенные лицам русского происхождения, служившим в Царстве Польском (дополнительное жалование по выслуге лет, особые условия получения пенсии и т.д.). В Варшавском университете он проработал 23 года, вплоть до своей смерти. Как и в Харькове, здесь его высоко ценили коллеги и ученики. В варшавский период своей деятельности Лямбль подготовил капитальный научный труд «Самовывих позвоночника», за который был награжден премией Российской Академии наук в размере 4 тыс. рублей. Всего его перу принадлежало 117 печатных работ, написанных на латинском, немецком, русском, чешском и французском языках [Попов, 1896, с. 272–275].

В 1874 г. Лямбль получил чин действительного статского советника. 1 декабря 1882 г., выслужив положенный срок, он ушел в отставку с пенсией в размере 3 тыс. руб. в год. Однако вскоре ученый вновь вернулся на работу в Варшавский университет в качестве преподавателя медицинского факультета по найму и заведующего университетской терапевтической клиникой с вознаграждением 2 тыс. руб. в год. В этом качестве он работал вплоть до своей смерти. Лямбль был награжден орденами Св. Анны I степени, Св. Станислава I степени, Св. Владимира III степени и другими. В 1889 г. он получил чин тайного советника (третий по старшинству чин Табели о рангах), которого достигали очень немногие чиновники и тем более профессора [Памятная книжка Варшавского учебного округа, 1890, с. 42].
Деятельность Лямбля не ограничивалась только университетскими стенами. Он был деятельным членом Харьковского и Варшавского медицинских обществ, Общества русских врачей, Российского общества Красного Креста. Чешский профессор несколько раз выступал с публичными лекциями, в том числе в Москве. Неоднократно он привлекался в качестве судебно-медицинского эксперта на судебных процессах. Большой общественный резонанс имело дело о смерти извозчика Северина, последовавшей после избиения его самодуром-дворянином. Полицейский врач, давая свое заключение, старался выгородить виновного. Лямбль же дал в суде строго научное заключение, и его экспертиза помогла участвовавшему в процессе знаменитому юристу А.Ф. Кони добиться осуждения преступника [Иванов, 1963, с. 79].

Ректор Варшавского университета профессор П.И. Ковалевский в своей речи, посвященной памяти умершего чешского ученого, следующим образом охарактеризовал его жизнь и деятельность: «Д.Ф. Лямбль, чех по рождению, истинный русский по душе, всю свою жизнь и ученую деятельность отдал России… Считаю за великую честь публично исповедовать, что и я ученик высокоуважаемого Душана Федоровича, ибо профессор Лямбль был первоклассный ученый, знаменитый учитель, беспредельно любящий одинаково свои две родины – далекую Чехию, и в которой жил – Россию, образцовый гражданин, знаменитый медик и прекрасный человек... Имя профессора Лямбля никогда не изгладится ни из летописей науки, ни из летописей двух русских… университетов – Харьковского и Варшавского» [Иванов, 1963, с. 80].

Таким образом, в Варшавском университете в последней трети XIX в. работали трое преподавателей чешского происхождения – Ф.И. Иезбера, И.И. Первольф и Д.Ф. Лямбль. Все они были приглашены в университет его ректором, известным славистом П.А. Лавровским, который имел обширные связи в чешских землях и был лично знаком с кандидатами. Все трое ученых являлись сторонниками идей славянской солидарности, что содействовало их поступлению на российскую службу и обеспечивало политическую лояльность во время работы в неспокойном Царстве Польском.

И.И. Первольф и Ф.И. Иезбера внесли заметный вклад в развитие славяноведческих исследований и становление знаменитой славяноведческой школы Варшавского университета. В свою очередь, деятельность Д.Ф. Лямбля способствовала развитию медицинской науки и медицинского образования в данном вузе. Все чешские ученые удачно адаптировались в России, стали уважаемыми членами университетской корпорации, приняли российское подданство и женились на россиянках. Примечательно, что все трое продолжали работать в университете вплоть до своей смерти. Таким образом, чешские ученые-иммигранты содействовали возрождению и развитию Варшавского университета в последней трети XIX в. и вписали свои имена в его историю.

Источники и литература

Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 1750. Оп. 1. Д. 28.

Грот К.Я. О.О. Первольф (Некролог) // Журнал министерства народного просвещения. 1892. Ч. CCLXXIX. Отдел «Современная летопись». С. 141–145.

Зарубежные славяне и Россия. Документы архива М.Ф. Раевского (40–80-е гг. XIX века). М.: Наука, 1975. 576 с.

Иванов Ю.Ф. Чешские ученые в университетах России // Ученые записки Великолукского государственного педагогического института. Вып. 22. (Славянский сборник). Великие Луки, 1963. С. 72–86.

Иезбера Ф.И. Как приняли в России рекомендацию чешских техников, промышленников, экономов и т.д. Прага, 1864. 12 с.

Иезбера Ф.И. Всероссийский музей, или собрание предметов, касающихся познания Российской империи. Варшава: Типография И. Носковского, 1879. 489 с.

Лаптева Л.П. Профессор Варшавского университета И.И. Первольф и его концепция славянской взаимности // Проблемы славяноведения. Сборник научных статей и материалов. Вып. 5. Брянск: Изд-во Брянского государственного университета, 2003. С. 66–78.

Медицинский факультет Харьковского университета за первые 100 лет его существования (1805–1905). Харьков: Типография «Печатное дело», 1908. 841 с.

Мордовцев Д.Л. Исторические поминки по Н.И. Костомарову // Русская старина. 1885. Апрель. С. 617–648.

Памятная книжка Варшавского учебного округа. 1890. Варшава: Типография Варшавского учебного округа, 1890. 390 с.

Памятная книжка Варшавского учебного округа. 1899. Варшава: Типография Варшавского учебного округа, 1899. 384 с.

Первольф И.И. Германизация балтийских славян. СПб.: Петербургское отделение Славянского комитета, 1876. 260 с.

Первольф И.И. Славяне, их взаимные отношения и связи. Т. 1–3. Варшава: Типография К. Ковалевского, 1886–1893.

Попов М.А. Профессор Душан Федорович Лямбль, его служебная и литературная деятельность. Харьков: Типография Адольфа Дорре, 1896. 277 с.

Славяноведение в дореволюционной России. Изучение южных и западных славян. М.: Наука, 1988. 416 с.

Чешское торжество православия. К тридцатилетию воссоединения с православием первой группы чехов. Пг.: Воскресенская миссионерская обитель, 1901. 24 с.

References

Gosudarstvennyy arkhiv Rossiyskoy Federatsii (GARF). F. 1750. Op. 1. D. 28 [State archive of the Russian Federation (GARF). F. 1750. Inv. 1. D. 28] (in Russian).

Grot K.J. O.O. Pervolf (Nekrolog) [O.O. Pervolf (Obituary)], in: Zhurnal ministerstva narodnogo prosveshchenija [Ministry of Public Education Journal]. 1892. Vol. CCLXXIX. Section “Modern Chronicle”. P. 141–145 (in Russian).

Zarubezhnye slavjane i Rossia. Dokumenty arkhiva M.F. Raevskogo (40–80-e gg. XIX veka) [Foreign Slavs and Russia. Documents of archive M.F. Raevski (40–80-s of XIX century)]. Moscow: Nauka Publ., 1975. 576 p. (in Russian).

Ivanov Yu.F. Cheshskie uchenye v universitetakh Rossii [Czech scientists in the Russian universities], in Uchenye zapiski Velikolukskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo instituta [Scientific notes Velikoluksky State Pedagogical Institute]. Vol. 22 (Slavic collection). Velikie Luki, 1963. P. 72–86 (in Russian).

Iezbera F.I. Kak prinjali v Rossii rekomendatsiju cheshskikh tekhnikov, promyshlennikov, ekonomov i t.d. [As adopted at the recommendation of the Czech Russian technicians, industrialists, economists, etc.]. Prague, 1864. 12 p. (in Russian).

Iezbera F.I. Vserossijskij muzej, ili sobranie predmetov, kasajushchichsja poznanija Rossijskoi imperii [Russian museum and a collection of objects relating to the knowledge of the Russian Empire]. Warsaw: Printing I. Noskowski, 1879. 489 p. (in Russian).

Lapteva L.P. Professor Varshavskogo universiteta I.I. Pervolf i ego kontseptsia slavjanskoj vzaimnosti [Professor of the University of Warsaw I.I. Pervolf and his concept of Slavic reciprocity], in: Problemy slavjanovedenija. Sbornik nauchnykh statej i materialov [Problems of Slavonic Studies. Collection of articles and materials]. Vol. 5. Bryansk: Bryansk State University Publ., 2003. P. 66–78 (in Russian).

Meditsinskij fakultet Kharkovskogo universiteta za pervye 100 let ego sushchestvovanija (1805–1905) [Medical Faculty of Kharkov University for the first 100 years of its existence (1805–1905)]. Kharkiv: Tipografiya “Pechatnoe delo”, 1908. 841 p. (in Russian).

Mordovcev D.L. Istoricheskie pominki po N.I. Kostomarovu [Historical commemoration for N.I. Kostomarov], in: Russkaja starina [Russian old]. 1885. April. P. 617–648 (in Russian).

Pamjatnaja knizhka Warshavskogo uchebnogo okruga [The memorial book of the Warsaw school district]. 1890. Warsaw: Tipografiya Varshavskogo uchebnogo okruga, 1890. 390 p. (in Russian).

Pamjatnaja knizhka Warshavskogo uchebnogo okruga [The memorial book of the Warsaw school district]. 1899. Warsaw: Tipografiya Varshavskogo uchebnogo okruga, 1899. 384 p. (in Russian).

Pervolf I.I. Germanizatsija baltijskikh slavjan [Germanization of the Baltic Slavs]. St. Petersburg: Petersburg Department of Slavonic Committee publ., 1876. 260 p. (in Russian).

Pervolf I.I. Slavjane, ikh vzaimnye otnoshenija i svjazi [Slavs, their mutual relations and communication]. Vol. 1–3. Warsaw: Tipografiya K. Kovalevski, 1879. 489 p. (in Russian).

Popov M.A. Professor Dushan Fedorovich Ljambl, ego sluzhebnaja i literaturnaja dejatelnost’ [Professor Dushan Fedorovich Ljambl, his official and literary activity]. Kharkiv: Tipografiya Adolfa Dorre, 1896. 277 p. (in Russian).

Slavjanovedenie v dorevoljutsionnoj Rossii. Izuchenie juzhnykh i zapadnykh slavjan [Slavic in pre-revolutionary Russia. Study of the Southern and Western Slavs]. Moscow: Nauka Publ., 1988. 416 p. (in Russian).

Cheshskoe torzhestvo pravoslavija. K tridtsatiletiju vossoedinenija s pravoslaviem pervoj gruppy chechov [Czech triumph of Orthodoxy. Thirtieth anniversary of reunification with the Orthodox Church of the first group of Czechs]. Petrograd: Voskresenski Missionary monastery Publ., 1901. 24 p. (in Russian).