Об авторе
Аннотация. С 1950-х гг. советская молодежь, как и западная, массово увлекалась новыми танцами афроамериканского происхождения (буги-вуги, рок-н-ролл, твист, шейк и др.), которые решительно расходились с европейской и советской танцевальной культурой. Несмотря на то, что в СССР в обстановке холодной войны новые танцы политизировались как империалистическая диверсия, нацеленная на разложение советской молодежи, советские молодые люди проголосовали против советского проекта общественных танцев ногами. Почему так произошло, вопреки противодействию политиков и профессиональных хореографов? На примере бытовой хореографической телесности в СССР середины 1950–1970-х гг. предполагается показать, как коммунистическая партия и советское государство пытались огосударствить танцевальный досуг молодых граждан и как молодежь, в свою очередь, приватизировала государственный проект патронирования ее свободного времяпровождения. Впервые с привлечением концепций бриолажа М. де Серто и «вненаходимости» А. Юрчака систематически используются материалы публичных хореографических дискуссий, художественной литературы, мемуаров, советского кино, социологических опросов и интервью для уточнения принципов функционирования позднесоветского общества. Автор приходит к выводу, что проект советской танцплощадки под государственным контролем потерпел поражение по причинам отнюдь не хореографического происхождения. Он оказался устаревшим и безжизненным, и советская молодежь не приняла его как непригодный для научения взрослости.
Ключевые слова: пространство вненаходимости, незаметное государство, культурная политика, досуг, танец, танцплощадка, советский танцевальный репертуар, рок-н-ролл, твист.